Пусть всегда будут танки - Страница 6

К оглавлению

6

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

– Мы не полетим на Луну? – все же переспросил капитан Прокофьев.

– Нет, – ответил как отрезал Черников. – Учитесь воспринимать информацию с первого раза, капитан.

– Зачем же тогда нас… – пробормотал Идрис Алиев. – И на центрифуге… – Он сглотнул, а затем развел руками в жесте, полном обиды. – И в барокамере…

– Операторы наших танков должны быть здоровыми, крепкими ребятами с хорошими нервами, – терпеливо пояснил Черников. – Мы выбрали среди большого числа добровольцев тех, кто нам подходит.

– Товарищи, никто вас взашей не гонит, – сказал генерал-майор. – Кто не захочет участвовать в проекте, тот отправится на прежнее место несения службы. Только учтите, что мы вас не потехи ради отбирали, не для вашего собственного форсу, а для дела. Вы Родине нужны.

– Все так, товарищ генерал-майор, – сказал капитан Прокофьев, разглаживая брюки на коленях. – Дайте нам покурить, подумать, обсудить. И мы вам доложим, что да как.

Тихонравов вопросительно взглянул на Тура, затем кивнул.

– Что ж, подумайте. Думать – не вредно. А вот курить лучше бросайте.

Мы друг за дружкой вышли из конференц-зала. Майор, сопровождавший нас в поездке, читал в приемной свежий выпуск «Советского спорта». Он не задавал вопросов и в ответ на просьбу Прокофьева молча вывел нас во двор. Мы оказались по другую сторону двухэтажной «усадьбы». Тут же отыскалась увитая диким виноградом беседка, в которую мы и ввалились всей гурьбой. В беседке общались два молодых майора, лица которых показались мне странно знакомыми. При нашем появлении майоры встали со скамейки и, небрежно козырнув в ответ, пошли, продолжая разговор, в сторону одного из множества расположенных на территории «ОКБ-1» лабазов.

– Надо соглашаться, – убежденно сказал Прокофьев. – Понятно, что это не то, на что мы рассчитывали. Но если мы можем быть полезны…

– Говорите сами за себя, товарищ капитан, – перебил его Горобец. – Купились мы с потрохами, сейчас только поменяем шило на мыло. Мы и раньше на НИПах вроде не бездельничали, а теперь – заново учись, да ответственности навалят…

Горобцу тяжелее, чем другим, пришлось в центрифуге, поэтому теперь он и вымещал свою обиду словами.

– Вот Левицкий вообще не собирался карьерой заниматься, отслужит срочную – и домой, – сказал Горобец, тяжело хлопая меня по плечу. – Ему тоже прока нет застревать на НИПе на всю жизнь.

Я же обратился к сопровождающему нас майору.

– А вы знаете, кто были эти двое? – я кивнул вслед отдалившимся офицерам.

– Попович и Быковский, – ответил тот как ни в чем не бывало. – Космонавты.

Все наши сейчас же притихли. Кто молча пыхтел сигаретой, кто просто глядел на отошедших на порядочное расстояние космонавтов. Попович и Быковский тем временем завернули в открытые ворота лабаза, из которого доносился металлический лязг и вкрадчивый рокот мощного двигателя. Мне показалось, что в проеме ворот виднеется дульный тормоз артиллерийского или танкового орудия.

Я, кажется, говорил, что решение было у меня уже на тот момент, когда я вызвался добровольцем, еще не зная, собственно, во что ввязался. Не люблю я людей, которые юлят, постоянно меняя решение. Они скользки, и на них никогда нельзя положиться. Свое согласие на участие я уже дал, к тому же генерал-майор дельно заметил – нас позвали не для того, чтобы мы форсили, не для собственных амбиций, стало быть, а потому что страна нас звала.

Тем не менее четверо из нашего отряда пожелали выбыть. Их посадили в тот же автобус, на котором мы сюда приехали, и отправили в Москву. Горобец опять учудил: попрощался со всеми, сел в автобус, но выскочил обратно, не успев выехать за КПП.


…Есть такое распространенное заблуждение, что в Крыму больше всего солнца на южном берегу. На самом деле наибольшее количество солнечных дней в году – в Симферополе и в Евпатории. Поэтому именно в этих городах были построены Центры дальней космической связи. Ясная погода и отсутствие гор, закрывающих горизонт, – самые важные условия для качественной коммуникации. В Евпатории на НИП-16, не считая рутины с нашей орбитальной группировкой, работали в основном по Марсу и Венере. Если в репортажах программы «Время» осторожно сообщали о работе Центра космической связи, то имели в виду Евпаторийский НИП-16. Симферопольский же НИП-10 был тайной за семью или, скорее, семьюдесятью печатями. Хотя огромную чашу радиотелескопа ТНА-400 было заметно ну уж очень издалека. Помню, как я увидел это сооружение в первый раз. Контур гигантской антенны проступил из жаркого марева, что поднималось над убранными полями и стелющейся меж них трассы «Симферополь – Евпатория».

После хрущевского постановления о создании на Луне советского «танкового кулака» мощности НИП-10 были полностью переориентированы на работу с естественным спутником Земли. В чуть холмящейся степи, изобилующей балками и небольшими карстовыми скалами, на площади сто пятьдесят на двести пятьдесят метров нам сделали «песочницу» – полигон, имитирующий участок лунной поверхности с кратерами, трещинами и возвышенностями. Каждый день наша «Оса» выползала в «песочницу», чтобы экипаж мог потренироваться в дистанционном управлении.

И когда день, прошедший в учебе, в которой, как известно, тяжелее, чем в бою, подходил к концу, мы всем экипажем собирались возле танка. Мы сидели – кто на броне, кто на теплой земле, привалившись спиной к пыльным каткам, – курили, пили крымскую минеральную воду или чай из термоса, любовались закатом. Иван Прокофьев – командир, Григорий Апакидзе – штурман, Идрис Алиев – бортинженер, Николай Горобец – стрелок, Владимир Дорогов – офицер с НИП-10, коренной симферополец, присоединившийся к команде в последнюю очередь – оператор остронаправленной антенны… Ну и я – Василий Левицкий, приказом командующего бронетанковых войск повышенный в звании до капитана и назначенный на должность водителя «Осы». Каждый вечер мы болтали, всякий раз вспоминая, как однажды чуть было не стали космонавтами.

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

6