Пусть всегда будут танки - Страница 2

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

В общем, вызвался я добровольцем. Без малого двенадцать человек нас таких оказалось. Все подшучивали друг над другом, волновались, само собой. Кто-то в чай вместо сахара соли насыпал, кто-то принимался «Правду» читать, держа газету вверх ногами. А что с оборудованием вытворяли – лучше и не вспоминать.

К вечеру вызвали меня к командиру.

– Товарищ полковник! Лейтенант Левицкий по вашему приказанию прибыл!

Полковник указал на стол для совещаний, за которым сидел перед кипой бумаг и десятком раскрытых папок незнакомый мне человек в гражданской одежде.

– Присаживайся, Василий Алексеевич, – благостно пробухтел командир, – сейчас из тебя космонавта делать будут.

Человек, сидящий за столом, отвлекся от бумаг и поднял взгляд. Посмотрел с пристрастием, словно мысли мои прочитать хотел. От сосредоточенности переносицу его прорезала глубокая морщинка. Не вычитав в моих мыслях ничего крамольного, человек устало улыбнулся.

– А вы недурно справляетесь, лейтенант, – сказал он. – Да вы присаживайтесь…

Я сел, поерзал на сиденье стула.

– Недурственные показатели, говорю, – продолжил человек, так и не представившись. – И характеристики одна другой краше, и институтская, и армейская. – Он переложил несколько листов из стопки в стопку. – Хочу побеседовать с вами. Расскажите, откуда вы, кто ваши родители.

Мое личное дело лежало у товарища из Москвы перед носом, но он, очевидно, просто проверял, как я владею собой. Ведь и мне часто встречались такие ребята: вроде умные, толковые, а когда надо было что-то рассказать, выступить или просто пообщаться с руководителем – двух слов связать не могли. Какое-то досадное косноязычие появлялось, словно русский язык им не родной. К счастью, я к таким не относился, с удовольствием участвовал в научных чтениях и выступал с докладами на уроках политинформации и в Доме офицеров.

Я рассказал, что родители мои переехали в Свердловск из Киева, что сами мы из рабочих, что отца пригласили на «Уралмаш», где он по сей день ударно трудится, а мать – учитель младших классов. Я же – первый в нашем роду, кому посчастливилось получить высшее образование.

Полюбопытствовал человек, как у меня со здоровьем. Ну, тут без слов все было на виду: мускулы гимнастерку распирали. И рожа широкая, раздобревшая на столовских щах да кашах.

Я ответил, что жалоб не имею.

– Хорошо, – сказал он тогда. – Почему вам интересен космос?

О! Я перечислил имена всех космонавтов, рассказал, что вдохновлен их подвигом и что тоже мечтаю сделать свой вклад в развитие советской космонавтики. Что по долгу службы работаю удаленно с разными типами космических аппаратов, но мечтаю управлять ими не дистанционно, а своими руками и своими же глазами видеть звезды и изгиб Земли…

В общем, получилось горячо и от души. Человек глубокомысленно покивал, а затем спустил меня с небес на землю новым вопросом:

– Какими транспортными средствами управляете?

– Никакими, – пришлось признаться мне. Голос у меня был при этом, наверное, как у покойника.

Размечтался, Вася. В космонавты берут летчиков, не просто летчиков – асов. Гагарин пришел в отряд космонавтов из истребительной авиации Северного флота, Леонов тоже был перехватчиком. А я даже бричкой никогда не управлял.

Человек опять внимательно поглядел на меня.

– Трактором? Автомобилем? Мотоциклом?

– Никак нет, – опустив голову, произнес я.

– Ну, может, хотя бы велосипедом? – уточнил он. Очевидно, он пытался «вытянуть» меня, как «вытягивает» преподаватель запинающегося отличника.

Только вот беда: велосипеда у меня тоже никогда не было. Пришлось снова покачать головой и удрученно промычать «никак нет».

– А скакать верхом умеете? – снова спросил человек.

И снова – никак нет. Не умею. Ни верхом на лошади, ни на осле, ни на корове. На палке скакал в детстве, когда играли во дворе в Чапаева, но ведь не этого ждал от меня незнакомец в цивильном костюме.

– Ладно, лейтенант, – сказал он с сожалением. – Вы свободны. Вас известят, если ваша кандидатура будет одобрена.

Ага, держи карман шире. Я откланялся. Мой командир – он наблюдал за собеседованием, сидя на подоконнике, – бодро подмигнул. Но я все равно чувствовал себя словно в воду опущенный. Впрочем, нужно было с самого начала не питать иллюзий – не в сказке живу. Но тогда мне было всего двадцать три, и наивная вера в чудеса еще не выветрилась из головы.

Отправился я служить дальше. Под капониром, где скрывалась радиоаппаратура Вислы, только и говорили что о добровольцах да неведомом космическом проекте. Мое появление вызвало целый град вопросов, под которым я совсем сник.

– Не вышел я рылом, братцы, – поспешил отмахнуться, не вдаваясь в детали. – Чтоб какого-то летеху – да в отряд космонавтов? Там не дураки сидят… – «Там» я многозначительно выделил голосом, а спроси меня «там – это где?», я бы не нашелся, что и ответить, совсем «зеленым» был.

– Правильно рассуждаешь, Василий, – отозвался начальник станции, капитан Кравченко, – лучше «Аполлон» на мушке, чем Луна под сапогами.

– Так точно, – со вздохом ответил я.

– Да не журись, – принялись утешать, как могли, ребята. – Вздыхаешь, как из-за неразделенной любви. Ты нам расскажи лучше о той, которая письма тебе пишет.

– А еще лучше – поработай, – бросил, отвернувшись к приборам, Кравченко. – Крепче за верньеры держись, связист. Пока вы хнычете, что вас замуж никто не берет, над Тюратамом снова какой-то америкашка собирается пролететь, ага. А мы до сих пор о нем ничего не знаем.